1. Личным законом иностранной организации считается право страны, в которой организация учреждена. На основе личного закона иностранной организации определяется ее процессуальная правоспособность.
2. Иностранная организация, не обладающая в соответствии с личным законом процессуальной правоспособностью, может быть на территории Российской Федерации признана правоспособной в соответствии с российским правом.
3. Процессуальная правоспособность международной организации устанавливается на основе международного договора, в соответствии с которым она создана, ее учредительных документов или соглашения с компетентным органом Российской Федерации.
Комментарии к ст. 400 Гражданского процессуального кодекса
Статья 400 ГПК РФ в действующей редакции развивает положения статьи 398 ГПК РФ в части определения процессуальной правоспособности.
При возникновении гражданского дела, где одна из сторон — иностранное лицо, перед судом возникают некоторые дополнительные, иногда довольно сложные вопросы, требующие для своего разрешения учета зарубежного законодательства и практики. К их числу нужно отнести установление юридического и соответственно процессуального статуса заинтересованного участника дела, когда таким участником выступает не отдельный гражданин.
Национальные законодательства государств, международные конвенции, договоры, соглашения, иные акты с давних пор привычно оперируют понятием «юридические лица», относя к их числу зарегистрированные в установленном порядке организации, действующие самостоятельно и под фирменным наименованием в определенной сфере хозяйственной жизни. Для иллюстрации использования такой терминологии можно сослаться на ст. ст. 1 и 23 Минской конвенции 1993 г., ст. ст. 1 и 19 Договора о правовой помощи между РФ и Польшей, ст. ст. 1 и 22 аналогичного договора между РФ и Исламской Республикой Иран.
Юридические лица нередко становятся субъектами споров, и вполне естественно, что любой суд должен располагать убедительными документальными доказательствами их реального положения. В этом плане для российских судов неплохим ориентиром могут служить предписания Закона РФ от 9 июля 1999 г. «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», где п. 2 ст. 20 требует для государственной регистрации коммерческой организации с иностранными инвестициями представления устава такой организации и в предусмотренных законом случаях учредительного договора, а также выписки из торгового реестра государства, в котором учрежден иностранный инвестор, или иного документа, подтверждающего его юридический статус. Однако в сложных случаях или при возникновении обоснованных сомнений (несовпадение адресов, реорганизации разных фирм, решительные возражения другой стороны и т.п.) суд может потребовать дополнительные материалы, включая протоколы собраний акционеров, акты аудиторских проверок, информацию о банкротствах.
Личным законом юридического лица считается право страны, где оно учреждено. Аналогичный критерий применим к определению право- и дееспособности российских коммерческих и некоммерческих субъектов. В конкретных ситуациях при необходимости нашим судам приходится на основании личного закона иностранного юридического лица выяснять его статус, организационно-правовую форму, соблюдение требований к наименованию, условий реорганизации, ликвидации и правопреемства, содержание правосубъектности, внутренние отношения и т.п.
Но материально-правовые контакты многообразны, их участниками могут быть различным образом возникшие объединения, не отвечающие полностью качествам юридического лица и тем не менее признаваемые в жизни вполне приемлемыми партнерами. Виды таких объединений известны одним странам и неведомы другим. И внешнее сходство наименований не свидетельствует о наличии или тождестве правосубъектности. Эти нюансы нельзя не учитывать российской судебной практике, чтобы не выглядеть архаичной и тем более оставляющей без защиты своих граждан. Есть два варианта.
Возможны случаи, когда в России группа лиц, действующих совместно для достижения определенных целей, не наделяется самостоятельной право- и дееспособностью, например, открытое или негласное простое товарищество. Однако, если однотипная группа в каком-либо иностранном государстве такие способности имеет, она при ведении дела в российском суде будет обладать обычным процессуальным статусом, поскольку здесь применим личный закон участника конфликта (ч. 1 ст. 400 ГПК).
Не исключается и другой вариант. Так, по законодательству России полные и коммандитные товарищества — это юридические лица с безусловной процессуальной правосубъектностью. Напротив, страны, где доминируют положения общего права (прежде всего Англия, немало штатов США), вообще или частично не считают товарищества юридическими лицами, хотя нередко не запрещают им, действуя под фирменными наименованиями, заключать сделки и предъявлять иски в своих судах. Другой пример. На территории США вполне легально ведут бизнес и судебные процессы организации, не зарегистрированные или пока еще не зарегистрированные официально как полноценные юридические лица обычно из-за недовыполнения отдельных процедурных условий легализации.
Догматическое и тем более недоброжелательное толкование ГПК в прежней редакции формально позволяло заключить, что в российском судопроизводстве истцами, ответчиками, третьими лицами дозволено выступать только структурам со стерильной чистотой качества юридических лиц. Это привело бы к крайне невыгодным для наших граждан результатам, вплоть до изъятия из отечественных судов общей юрисдикции дел по спорам между гражданами и иностранными объединениями без статуса юридического лица с перемещением их в компетенцию зарубежной юстиции. Практические трудности подобного варианта для подавляющего большинства граждан нашей страны очевидны.
Нормы ч. 2 комментируемой статьи 400 ГПК РФ абсолютно исключают такого рода толкование. Ранее упомянутые товарищества или другие объединения могут не обладать по их личному закону процессуальной правоспособностью. Но они будут участвовать в российском гражданском процессе, если допустимо признать их процессуально правоспособными в соответствии с правом РФ. Последнее условие («соответствие») надлежит трактовать в том смысле, что сходные по организации и деятельности структуры должны быть известны или по крайней мере не противоречить российской правовой системе (общества потребителей, экологов, защитников животного или растительного мира и т.п.).
Не будет излишним подчеркнуть или скорее предупредить, что любому добросовестно действующему и не преследующему незаконных целей субъекту российского права до заключения, например, договора с иностранным партнером любой внутренней структуры крайне желательно выяснить (помимо статуса) его экономический потенциал, надежность и аналогичные факторы рыночного типа. Иначе реальна опасность при невыполнении контрагентом встречных обязательств получить в качестве должника и ответчика посредника с нулевым банковским счетом либо фирму-призрак, единственное «достояние» которой — юридический адрес, иногда фальшивый.
Юридически заинтересованными участниками гражданских дел в судах общей юрисдикции могут быть также международные организации (ч. 3 ст. 400 ГПК). Поразительно велико обилие таких организаций (групп, фондов, программ и т.п.), трудно на базе строгих квалификационных критериев распределить их на классы с учетом уровней, объемов, направлений деятельности, функциональных контактов, распределений подчиненности, степеней независимости и, что особенно бывает необходимо органам правосудия, юридических статусов организаций, их сотрудников вместе с женами, членами семей и даже обслуживающим персоналом с учетом привилегий и иммунитетов каждого субъекта.
Впечатляюще наглядными иллюстрациями указанных юридических сложностей могут послужить такие документы, как Устав Организации Объединенных Наций, подписанный 26 июня 1945 г., или Соглашение между Правительством Российской Федерации и Организацией Объединенных Наций об учреждении в Российской Федерации Объединенного представительства Организации Объединенных Наций от 15 июня 1993 г.
Судебные споры с привлечением каких-либо ведущих органов, программ, фондов ООН уникальны, отсутствие официально опубликованных статистических данных не позволяет утверждать, что их вовсе не бывает. Но можно достаточно уверенно предположить, что если такие конфликты, включая гражданско-правовые, возникают, то они традиционно регулируются другими методами.
