1. В случае если в ходе предварительного расследования становится известно о совершении иными лицами преступления, не связанного с расследуемым преступлением, следователь, дознаватель выносит постановление о выделении материалов, содержащих сведения о новом преступлении, из уголовного дела и направлении их для принятия решения в соответствии со статьями 144 и 145 настоящего Кодекса: следователь - руководителю следственного органа, а дознаватель - начальнику органа дознания.
1.1. Копия постановления о выделении в отдельное производство материалов уголовного дела направляется прокурору.
2. Материалы, содержащие сведения о новом преступлении и выделенные из уголовного дела в отдельное производство, допускаются в качестве доказательств по данному уголовному делу.
Комментарий к ст. 155 Уголовно-процессуального кодекса
1. Принципиальное отличие комментируемой статьи от предыдущей заключается в том, что в данном случае речь идет не о выделении нового уголовного дела, т.е. не о разделении уголовных дел, а о выделении следственной документации (в подлинниках и копиях), содержание которой еще не дает полного основания для вывода о наличии преступления, не связанного с расследуемым. Такие материалы требуют одного из трех обычных решений и действий, которые установлены законом для сообщения о преступлении: проверки (см. текст части второй ст. 144 УПК РФ и комментарий к ней), отказа в возбуждении уголовного дела (см. текст статьи 148 и комментарий к ней), передачи по подследственности (см. пункт 3 части первой статьи 145 УПК РФ и комментарий к нему). Причем закон возлагает обязанность решения по выделенным материалам не на дознавателя или следователя, принявших решение об их выделении (как это имело место в УПК РСФСР 1960 г.), а почему-то на руководителя следственного органа и прокурора, с которыми следователь и дознаватель по поводу этих фрагментов общего следственного производства входят в строго регламентированные отношения.
2. Практика выделения из уголовного дела материалов существует издавна. Ни эту практику, ни того, что законодатель поддержал ее, с теоретических позиций признать правильными невозможно. Такое выделение — верный признак, что уголовное дело начало «куститься», т.е. обрастать неожиданными «ветвями», которые представляют собой версии о новых эпизодах преступной деятельности и новых соучастниках. Причем для предъявления новых обвинений недостаточно доказательств, а оставление в деле материалов, которые намекают на криминал, оставшийся за рамками обвинительного заключения, было чревато возвращением уголовного дела для производства дополнительного расследования, что считалось браком в работе. Единственный выход — выделить в подобных случаях материал, «зачистить» («обрубить») концы безнадежных обвинительных версий и объясниться с прокуратурой и правосудием о проделанной работе. Между тем раз уж в рамках уголовного дела, т.е. с применением всего арсенала средств уголовно-процессуального доказывания, в разработке этих версий не удалось добиться толку, то средствами доследственной проверки в трех- или десятисуточный срок этого сделать тем более не удастся, и ничего, кроме ненужной бумажной суеты, такое выделение дать не способно. При нынешнем относительно четком разграничении уголовно-процессуальных функций, когда суд рассматривает дело строго в рамках предъявленного обвинения, следователю, казалось бы, никто и ничто не должно препятствовать самостоятельно решать, какие материалы направлять в суд, а какие не приобщать к делу, чтобы без всякой нужды не загромождать его.
